Журнал психологии и психотерапии
Открытый доступ

Абстрактный

Habit-forming in the Time of Pandemic

Сэм Вакнин

Формирование привычек у людей происходит рефлекторно. Мы изменяем себя и свое окружение, чтобы достичь максимального комфорта и благополучия. Именно усилия, которые вкладывают в эти адаптивные процессы, формируют привычку. Привычка призвана уберечь нас от постоянного экспериментирования и принятия риска. Чем выше наше благополучие, тем лучше мы функционируем и тем дольше мы выживаем. Привычки можно рассматривать как обсессивно-компульсивные ритуалы, призванные уменьшить и отразить беспокойство и обеспечить когнитивное закрытие. Они также имеют выраженную социальную функцию и способствуют установлению связей, привязанности и групповой взаимозависимости.

Исследовательская записка:

В известном эксперименте студентам было предложено взять домой лимон и привыкнуть к нему. Через три дня они смогли выделить «свой» лимон из кучи довольно похожих. Казалось, они привязались. Это ли истинное значение любви , связи, сопряжения? Мы просто привыкаем к другим людям, домашним животным или предметам?

Формирование привычек у людей происходит рефлекторно. Мы изменяем себя и свое окружение, чтобы достичь максимального комфорта и благополучия. Именно усилия, которые вкладывают в эти адаптивные процессы, формируют привычку. Привычка призвана уберечь нас от постоянного экспериментирования и принятия риска. Чем выше наше благополучие, тем лучше мы функционируем и тем дольше мы выживаем. Привычки можно рассматривать как обсессивно-компульсивные ритуалы, призванные уменьшить и отразить беспокойство и обеспечить когнитивное закрытие. Они также имеют выраженную социальную функцию и способствуют установлению связей, привязанности и групповой взаимозависимости.

На самом деле, когда мы привыкаем к чему-то или к кому-то – мы привыкаем к себе. В объекте привычки мы видим часть нашей истории, все время и усилия, которые мы вложили в него. Это инкапсулированная версия наших действий, намерений, эмоций и реакций. Это зеркало, отражающее ту часть в нас, которая изначально сформировала привычку. Отсюда и чувство комфорта: мы действительно чувствуем себя комфортно с самими собой через посредство наших привычных объектов.

Из-за этого мы склонны путать привычки с идентичностью. Когда людей спрашивают, КТО они, большинство людей прибегают к сообщению своих привычек. Они описывают свою работу, своих близких, своих домашних животных, свои связи или дружбу, свои хобби, свое место жительства, свою биографию, свои достижения или свои материальные блага (Сартр называет эту склонность: «недобросовестность»).

Другими словами: люди ссылаются на свою «производную или вторичную идентичность», а не на свою «первичную или автономную идентичность», устойчивое чувство ядра своего «я» и своей самооценки. Конечно, все эти внешние атрибуты и принадлежности не составляют идентичность! Удаление их не меняет ее. Это привычки, и они делают людей удобными и расслабленными. Но они не являются частью идентичности в самом истинном, самом глубоком смысле.

Тем не менее, именно этот простой механизм обмана связывает людей вместе. Мать чувствует, что ее потомство является частью ее идентичности, потому что она настолько привыкла к ним, что ее благополучие зависит от их существования и доступности. Таким образом, любая угроза ее детям воспринимается ею как угроза ее собственному Я. Поэтому ее реакция сильна и устойчива и может быть вызвана повторно.

Правда, конечно, в том, что ее дети ЯВЛЯЮТСЯ частью ее личности на поверхностном уровне. Их удаление сделает ее другим человеком, но только в поверхностном, феноменологическом смысле этого слова. Ее глубинная, истинная личность в результате не изменится. Дети иногда умирают, а мать продолжает жить, по сути, не меняясь.

Но что это за ядро ​​идентичности, о котором я говорю? Эта неизменная сущность, которая есть то, кем мы являемся и что мы есть, и на которую, по-видимому, не влияет смерть наших близких? Что может противостоять ломке привычек, которые трудно изжить?

Это наша личность. Эта неуловимая, слабо взаимосвязанная, взаимодействующая модель реакций на наше меняющееся окружение. Как и Мозг , ее трудно определить или уловить. Как и Душу, многие считают, что ее не существует, что это вымышленная условность.

Тем не менее, мы знаем, что у нас есть личность. Мы чувствуем ее, мы переживаем ее. Иногда она побуждает нас делать что-то – в других случаях она мешает нам делать это. Она может быть гибкой или жесткой, доброкачественной или злокачественной, открытой или закрытой. Ее сила заключается в ее свободе. Она способна объединяться, перекомбинироваться и переставляться сотнями непредсказуемых способов. Она претерпевает метаморфозы, и постоянство этих изменений дает нам чувство идентичности.

На самом деле, когда личность настолько жесткая, что не может меняться в ответ на меняющиеся обстоятельства, мы говорим, что она неупорядоченная. Расстройство личности возникает, когда привычки человека заменяют его личность. Такой человек отождествляет себя со своим окружением, получая поведенческие, эмоциональные и когнитивные сигналы исключительно из него. Его внутренний мир, так сказать, опустошен, его Истинное Я — всего лишь призрак.

Такой человек не способен любить и жить. Он не способен любить, потому что, чтобы любить другого, нужно сначала полюбить себя. А при отсутствии Я это невозможно. И в долгосрочной перспективе он не способен жить, потому что жизнь — это борьба за многочисленные цели, стремление, влечение к чему-то. Другими словами: жизнь — это изменение. Тот, кто не может измениться, не может жить.